СТАНОВЛЕНИЕ VAN CLEEF & ARPELS В РОССИИ
Глава французского ювелирно-часового Дома Николя Бос – о культурном контексте его многогранной деятельности.
За последние 20 лет в России у нас появились клиенты, обладающие великолепными коллекциями украшений Van Cleef & Arpels, которые были собраны с большим вкусом и знанием,» — уверяет Николя Бос, глава французского ювелирно-часового Дома Van Cleef & Arpels.
Николя Бос пришел на работу в Van Cleef & Arpels 19 лет назад. Но сначала, в 1992 году, он присоединился к Richemont Group в целом, в состав которой входит этот французский ювелирно-часовой Дом, и вырос как эскперт в области менеджмента и маркетинга в Fondation Cartier for the Contemporary Arts, а затем в 2000 году получил позицию международного директора по маркетингу уже в Van Cleef & Arpels. Через три года Бос стал отвечать за ритейл и бизнес-стратегию, в 2006 году занялся еще и маркетингом в часовом подразделении Дома, а с 2009 года совмещал в Доме должности вице-президента, исполнительного директора в США и креативного директора. И, наконец, с 2016 года стал одновременно президентом Дома и креативным директора Van Cleef & Arpels. За это время Бос принимал активное участие в становлении Van Cleef & Arpels в России и теперь рассуждает об интересе к ювелирному искусству тогда и сегодня.
Романтический сюжет вашей последней высокоювелирной коллекции «Ромео и Джульетта» не нов для Van Cleef & Arpels — в 1950-х годах в Доме были созданы парные броши в виде этих героев Шекспира и хранители вашей музейной коллекции даже долго разыскивали их по миру, чтобы воссоединить вернуть в музей…
В сюжетах Van Cleef & Arpels много соприкосновений и взаимосвязей, которые всегда были важны для Дома: в источниках вдохновения, в представлении природы, в теме балета и чествования любви. Это те измерения, которое мы всегда исследуем в наших украшениях, сочетаем их между собой и интегрируем в новые коллекции. И да, в наследии Дома немало историй любви, да и сам он возник из любовного союза Эстель Арпелcь и Альфреда Ван Клифа, и парные броши Ромео и Джульетта из 1950-х были одним из самых милых и живых представлений этой темы.
И мы также уже обращались к творчеству Шекспира как к источнику вдохновения: одна из первых наших коллекций, которая была построена на повествовательной культуре в 2003 году была коллекция Midsummer Night Dream («Сон в летнюю ночь») на сюжет одноименной пьесы Шекспира. И тогда для меня самого и для дизайнерской команды эта тема стала поводом пересмотреть художественную манеру передачи темы сказки, которая уже к тому моменту закрепилась в сюжетах Дома, и попытаться сформировать ее вокруг видения Шекспира. С тех пор мы любим рассказывать истории через коллекции и украшений порой являются иллюстрацией к истории — очень фигуративные, полны цвета и деталей.
В последующие годы мы уже более уверенно создавали несколько коллекций, вдохновленных разными литературными темами, историями и книгами. Но все эти годы я хотел вернуться еще к одной истории Шекспира и «Ромео и Джульета» определенно была интересной и важной темой, но я волновался — не слишком ли эта символическая история любви очевидна, чтобы на ней остановиться? Ведь даже когда мы берем за вдохновения коллекции тему сказки, то стараемся использовать не самые очевидные и порой сложные по сюжету. Когда мы работали с темой сказок братьев Гримм в коллекции Quatre Contes de Grimm, то выбирали из них не такие уж известные сюжеты. Но всегда к окончательному решению подталкивает какой-то импульс, из которого начинается процесс создания коллекции, и здесь им стал наш многолетний союз с хореографом Бенжаменом Мильпье и его танцевальной компанией LA Dance Project. Три года назад он рассказал мне, что собирается ставить балет «Ромео и Джульета» по музыке Прокофьева. И я почувствовал, что это именно та тема, которую нам сейчас нужна — мы присматривались к ней давно, но теперь появился более широкий контекст.
И из этого может получится глобальный проект, объединяющий неким образом с труппой Мелпье и, разумеется, в ювелирной коллекции так или иначе есть какие-то танцевальные элементы, как и в любом нашем собрании украшений.
Но как раз в этой коллекции вы максимально ушли от фигуративности и не слишком акцентировали тему танца…
«Ромео и Джульетта» это мощная и прекрасно всем известная история, которую в каком-то смысле не нужно рассказывать — это часть универсальной мировой культуры. И здесь нужно было найти ракурс, чтобы сделать коллекцию, вдохновленную пьесой Шекспира в не очевидным способом. Да и сам оригинальный текст Шекспира это гораздо большее, чем история двух влюбленных — в нем есть история двух влиятельных городских семейств, которая проходит на фоне итальянского ренессанса и описывает социальные отношения, архитектуру, сады, атмосферу Вероны того времени — помимо истории любви в ней много иных компонентов. И мы решили показать именно этот аспект — поэтому в коллекции чувствуется стилистическое влияние ренессансных украшений, присутствуют архитектурные элементы, но, конечно, есть и символические, фигуративные элементы — хотя даже знаменитый балкон спрятан внутри броши, утопающей в «зелени». Мы даже представляли, что некоторые украшения могли бы носить сами члены семей Монтекки и Капулетти — вот такой был разный подход.
Можно ли сказать, что каждый раз когда вы беретесь за новую тему, ее воплощение — это симбиоз эстетических кодов и традиционных мотивов Van Cleef & Arpels, наложенных на другие культурные слои?
Да, именно так. Это каждый раз идея пересечения нашего стиля и наследия с источником вдохновения. Очень важно для чтобы каждая коллекция имела свою последовательность, чтобы интеграция была узнаваемой, а не просто отдельно случайно взятым сюжетом, а чувствовалась во всей коллекции. Но с другой стороны, есть последовательность, и через другие коллекции, какую бы тему мы ни выбрали, каждое украшение должно быть выражением стиля и мастерства Van Cleef & Arpels, должно содержать особый драгоценный камень. И что еще очень важно, каждый раз я смотрю и на эскизы будущих украшений двумя способами. Первый из них: имеет ли этот предмет смысл в коллекции, резонирует ли он со всеми остальными, найдет ли он в ней свое значимое место. И второй подход: забудем о самой коллекции, насколько этот предмет является прекрасным ювелирным образцом Van Cleef & Arpels?
Который через пять-десять лет будет самостоятельно существовать вне всякой коллекции и представлять собой ценность сами по себе. Если на эти два вопроса мы отвечаем положительно, то реализуем украшение. И по этим же двум критериям мы отвергаем какие-то проекты, воплощение темы которых может оказаться слишком иллюстративным и рискует скатиться в анекдотичный сюжет. Если мы возьмем за основу то, что есть территория вдохновения для Дома, в которой смешиваются история, традиции и сюжеты, все эти темы есть ни что иной как способ подчеркнуть разные аспекты нашего ювелирного искусства.
Не думаете ли вы, что беря некий культурный контекст за основу коллекции и окружая ее премьеру связями с живописью, с балетом, с фильмами, с инсталляциями в замках Луары, вы сами создаете собственный культурный контекст и пытаетесь раздвинуть границы, и каждый раз это больше, чем ювелирная премьера? Такова культура Дома?
Да, такова всегда была культура Van Cleef & Arpels, мы всегда были открыты разнообразным культурным связям, которые могли бы быть связаны с ювелирным искусством. И у нас это уже стало доброй традицией. Вместе с премьерой украшений мы стараемся отдать должное иным креативным вселенным и постараться выразить другую креативную вселенную, — театральаня пьеса, поэма, балет. Мы всегда хотели, чтобы идея коллекции перерастала в нечто большее, чтобы вокруг нее возникал некий глобальный проект — декор, иллюстрации каталога, даже высокая кухня, если мы устраиваем ужин. Мы всегда, вы правы, мы стараемся создать согласованность и сотрудничать с другими талантливыми людьми. Я достаточно высокомерен, чтобы полагать, что мы делаем очень хорошую работу в своей профессиональной области — создании ювелирных украшений, и потом мы уже ищем таланты, которые могли бы создать более комплексное культурное впечетление от них. Так появилась идея представить коллекции L’Arche de Noe («Ноев Ковчег) вместе с театральным режиссером Бобом Уилсоном, или сейчас иллюстрации художника Лоренцо Маттотти, который создал иллюстрации для каталога и для презентации.
И на этом пути мы встречаем очень интересных творческих людей и из этого могут родиться другие идеи и проекты. И лично я обожаю такие интеграции, связи и работу с другими талантами. Когда 19 лет назад я пришел в Van Cleef & Arpels и стал глубоко познавать мир ювелирного искусства, которое является важной категорией декоративно-прикладного искусства, одним из главных разочарований было в то время, что оно было так мизерно связано с иными артистическими проявлениями и видами искусств.
20 лет назад было невозможно увидеть произведение современного ювелирного искусства в музеях — только старинные и античные украшения где-то в дальних залах. При том, что, скажем, в 1925 году на Международной выставке в Париже, той самой, что определила стиль Ар Деко, ювелирное искусство того времени было представлено в центре павильона и 20 главных ювелиров того времени демонстрировали свое мастерство. По определенным причинам такой подход сходил на нет во второй половине XX века и совсем изчез в 80-х и 90-х годах и произошло окончательный разрыв с другими категориями декоративно-прикладного искусства. И всячески стараемся восстановить эти связи и строить диалог и создавать на их основе увлекательные проекты. И вернуть ювелирному искусству то место, которое оно заслуживает, возможно не такое же важное, как живопись, но все еще ощутимое даже как часть социальной и политической истории, так как многие их аспекты часто отражались и в драгоценностях. Не говоря уже о связях с наукой в целом и с минералогией.Несмотря на подъемы и спады в экономике на российском рынке всегда был вкус к экстравагантным вещам, который до сих пор не исчез
Именно поэтому вы основали школу Van Cleef & Arpels L’Ecole и проводите в ней мастер-классы и выставки?
Конечно. Мы стараемся продемонстрировать все аспекты ювелирного искусства и предоставить тем, кто им живо интересуется, различные возможности погрузиться в предмет, открыть в нем для самих себя нечто новое, возможно забытое в истории или просто всегда бывшее секретом мастеров. И все наши совместные проекты это, конечно, способ продвинуться на один шаг дальше в этом симбиозе искусств.
Вы работаете почти 20 лет в Van Cleef & Arpels — какой вам видится эволюция Дома за этот исторический период? Скажем, на примере тех же Ромео и Джульетты — оригинальные фигурки 50-х годов были несколько наивны в исполнении, а броши из нынешней коллекции это уже зрелое ювелирное искусство… ювелирные скульптуры…
В любом бренде происходит постоянная эволюция, мы все не стоим на месте. И надеюсь, мы в последние 20 лет продолжаем развиваться в правильном направлении.
Но все-таки это не эволюция стиля от наивного в 50-х до более утонченного сегодня, потому что если бы Ромео и Джульетта были созданным нами в 1920-х годах, они были бы невероятно элегатны и детализированы. Просто период 50-х годов сразу после войны характеризовался этим упрощенным наивным стилем с неким юмором, с исключительно желтым золотом и яркими камнями — поскольку люди хотели этой радости от украшений — вот вам и отражение социального настроения и ожидания людей в конкретный исторческий период и выражение дух времени. И Дом Van Cleef & Arpels подстраивался под эти веяния. Мы и в прошлом году выпустили коллекцию анималистических брошей в таком же наивном, несколько условном стиле 50-х, потому что на них есть спрос. И подобные разные интерпретации тем мирно уживаются и сегодня под одной крышей Дома, и в этом нет никакого противоречия.
Есть ощутимая эволюция в техническом плане, на территории непосредственно мастерства, потому что техники и инструменты стали со временем более совершенным. И каждый раз с каждой новой коллекцией мы являем сложные конструкции украшений-трансформеров, виртуозно выполненные и идем в этом все дальше.
Что больше всего ударило по мне/волновало меня в последние 20 лет и заставляло сожалеть, так это то, что разъединение ювелирного с другими видами декоративных искусств, но мы преодолели этот период — сегодня мы наблюдаем огромный интерес людей к миру украшений, восстановление связей. При том, что мы по-прежнему делаем уникальные украшения все в тех же мастерских, как и 20 лет назад, но сегодня интерес к ним огромный у широкой аудитории. Люди вовлечены в диалог. И когда мы делаем выставки-ретроспективы наших украшений, то сегодня на них стоят очереди студентов, целый семей. И они уже не смотрят на эти предметы, как на дорогие украшения, которые они никогда не смогут купить, они смотрят на них на объект искусства. Да и посмотрите, все ювелирные Дома стали более активными во многих смыслах — нашим творениям посвящают полосы в журналах, появилось огромное количество экспертов этого предмета, да и сами ювелирные редакторы в изданиях, котороые разбираются и в истории, и в драгоценных камнях, выпускаются и активно покупаются книги о ювелирном искусстве, проводится огромное количество выставок — всего этого в помине не было 20 лет назад.20 лет назад было невозможно увидеть произведение современного ювелирного искусства в музеях — только старинные и античные украшения где-то в дальних залах
Как вы видите эволюцию отношения к Дому в России? Отношение к Дому, вкусы почему россияне любят Van Cleef & Arpels?
Не думаю, что есть некий русский вкус к украшениям, но определенно существует громная русская культура отношения к ювелирному искусству. В России всегда была традиция декоративно-прикладного искусства, пиетет к мастерству и ремеслу, интерес к драгоценным камням — это три составляющие этой культуры. Я не могу говорить в целом, но мы всегда ощущали здесь интерес именно к самый экстравагантным, самым дерзким, самым фантазийным и креативным украшениям.
Многие мировые рынки предпочитают спокойную разумную классику традиционную, но именно в России всегда с восторгой реагировали на самые смелые наши объекты. Русские ценят их и любят. Всегда был интерес к фигуративным предметам, к сюжетным линиям. Особенно к брошам-балеринам и феям — русские традиционно обожают балетное искусство, как и в Америке, кстати. И несмотря на подъемы и спады в экономике на вашем рынке всегда был вкус и ожидания, и этот вкус к экстравагантным вещам до сих пор не исчез.
Конечно, 20 лет назад скорее всего был резкий скачок этого интереса после многих лет застоя и случился бум особенно у тех русских, что вдруг сделали огромные деньги и стали с удовольствием их тратить и порой весьма экстравагантным способом на драгоценности. И это в какой-то степени повлияло и на Van Cleef & Arpels и на другие французские ювелирные Дома в 90-х, которые стали активно и смело создавать невероятно фантазийные креативные украшения с крупными драгоценными камнями, потому что знали, что найдут на них покупателя в России.
Сейчас эта тенденция, скажем так, нормализировалась, вошла в нормальное русло, может быть уже нет таких ярких клиентов как в 90-ые, но стойкий интерес по-прежнему есть, но диалог между нами теперь идет скорее в европейском ключе, приобретения уже так непредсказуемы и интенсивные как раньше, но более обдуманны и стабильны, хотя по-прежнему есть спонтанные покупки. Но могу сказать, что за эти 20 лет у нас в России появились клиенты, обладающие великолепными коллекциями украшений Van Cleef & Arpels, как современных, так и старинных, которые были собраны с большим вкусом и знанием, и когда мы проводим выставки-ретропективы мы порой просим у них предоставить для них какие-то особо значимые предметы.
У Дома есть еще одна крепкая связь с российской культурой — вы давно являетесь партнерами Большого театра, поддерживали постановку балета «Драгоценности» и «Нуреев», реставрацию исторического занавеса и даже создали броши по балету «Лебединое озеро»…
То, как мы представляем наш Дом в России и строим отношения с заинтересованными людьми здесь, это практически способ, которым мы строим на любом другом рынке. Мы стараемся использовать все возможности, которые идут в унисон, резонируют с нашей собственной культурой и традициями. Мы надеемся, что 20 лет назад пришли сюда надолго и поэтому строим долгосрочные тесные отношения и диалог и все наши активности связаны здесь с местной культурой и местными институциями. Не смотря на все экономические условия.
И да, наша история Дома долгие десятителия связана с балетом, причем эта связь началась с хореографа из России Жоржа Баланчина и его дружбы с Клодом? Арпельсом, которая привела к появлению балета «Драгоценности» и к продолжается в наших брошах-балеринах. Это важнейший элемент в нашей культуре и партнерство с Большим театром в этом ключе естественно и гармонично.
И потом русская культура в начале XX века возымела огромное влияние на французскую как раз во время становления Дома. «Русские сезоны» Дягилева — все эти визуальные искусства — балет, опера, декорации, костюмы — были важнейшим компонентом парижской культуры и повлияли на всех творческих людей и на нас в том числе. И вы можете сегодня почувствовать это и в нашей коллекции Bals de Legends, где была воплощена тема бала в честь 300 летия Дома Романовых, и в коллекциях украшений, которые мы делали для России, мы все наследники и этой культуры. Мы до сих пор, если подумать, в нашем восприятии как-то ностальгируем по ней, чувствуем какой-то ее трагичный надрыва и при этом чувствуем ее жизнерадостный, жизнеутверждающий немного ироничный посыл.
https://kp.vedomosti.ru
